Вот !blowup. призналась, что хочет замуж за Гумилёва. Изумительняй поэт с огромными прозрачными глазами, высоким лбом и рубиновым кольцом от самого Люцифера, но...



Но сама я вышла бы только за Маяковского. Из-за него, я бы бросила всех и всё и укатила бы в Грузию, где родила бы ему двух сыновей - Владимира и Константина. Изредка, Володя срывался бы с места, кричал, что ему надоела эта тихая, семейная жизнь и уежал бы обратно в Москву, а я бы молча ждала его дома, вычитывая про его похождения со страниц газет. Он возвращался бы через пару месяцев весь уставший и издёрганный, клал бы мне голову на колени и тихо плакал и обещал больше не уежать, а я бы гладила его густые волосы, пропахшие чужими духами, целовала бы в затылок и шептала, что люблю. А потом мы бы пили липовый чай (есть ли в Грузии липы?) на веранде и мотыльки слетались бы к свету фонаря. Маяковский бы накладывал в стакан четыре кубика сахара и размешивал их маленькой серебрянной ложечкой, неловко держа её в своих огромных неуклюжил руках, и намазывал бы вишнёвое варение на булку, а оно бы капало на стол липкими точками.



А когда совсем темнело, мы бы крались в нашу комнату по скрипучим ступенькам деревяной лестницы, скидывая свою одежду попути прямо на пол. А потом, прижавшись к его смуглому телу, я могла бы часами лежать в темноте, слушать его тяжёлое дыхание и держать в своих маленьких, холодных от волнения, ладошках его большую, сухую ладонь. Он шептал бы мне на ухо новые стихи, посвящёные не мне, и звучали бы они совсем иначе, чем со сцены. А я бы молча улыбалась своим грустным мыслям и подолгу целовала его, пахнущие табаком и липкие от варенья, губы.



А пока Маяковский спал, я бы плакала от счастья и бессилия.

Ведь он бы меня, наверное, совсем не любил.

И я ничего не могла бы исправить...